«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

Время показывает 3 часа, бой все делается ожесточеннее. Вон вышел из строю «Суворов», что-то на нем случилось неладное. Пробежали несколько человек к боевой рубке, должно быть ней всех выбило или переранило. Да, вон кого-то понесли вниз. Броненосец [ «Князь Суворов»] поправился и хотел вступить в кильватер сзади нас, но меткие японские выстрелы, вывели его уже совсем из строя, и он остался, как подстреленный лебедь. Я видел, как он все время боролся. Как хотелось ему пристать к стаду и отомстить… Но увы, подшибленное крыло (у него снарядом смяло рулевой привод, проходивший из верхней рубки в боевую, после чего разобрать было невозможно заставило его отстать, и «Суворов», идя тихий ходом, боролся в этом страшном аду, который происходил кругом нас. <…>

Наш броненосец, как-то странно качнуло, и из носовой части его показался дым. Это попал снаряд в носовой левый каземат и выбил всю прислугу вместе с мичманом Шупинским. Количество семидесятипятимиллиметровых орудий уменьшалось, а наша батарея с такими же орудиями молчала, потому что шестибальное волнение не позволяло открыть полупортиков. Попробовали было один раз открыть их, но попало столько воды, что броненосец начал крениться. И полупортики пришлось задраить. Мы продолжали еще описывать зигзаги, чтобы ослабить меткость неприятеля. Вон вышел из строя весь в огне и «Александр III», но скоро оправился и вступил опять в свое место. Впереди, во мгле показался какой-то маленький островок (это был Ики). Я вышел из рубки и проследил наш кильватер. У «Наварина» сбило полтрубы, а вон попал снаряд в «Ушакова», в правую носовую часть. Броненосец накренился, но шел. У «Сысоя»[366], как видится, тоже пробоина. Посмотрел на транспорта – там какие-то смятения и на «Камчатке». А вон и у «Авроры» сбило переднюю стеньгу. Мы сделали опять поворот. «Александр III» горит и «Бородино» тоже. Это сказалось дерево в рубках. К счастью, что у нас все выломали, а то было бы тоже, а на мостиках тушить трудно, так как шланги, хотя и хватали только на нижний мостик, но это была цель неприятеля, и стоять вне защиты было невозможно от лопавшихся снарядов и осколков. Снаряды неприятеля ложились метко, в особенности в «Александра III», у которого вон полетела сбитая передняя стеньга и рея.

В это время что-то произошло у нас в рубке. Что-то шикнуло и на несколько секунд замерло. Как будто сном оковало всех. Я поднял голову, и очутился лежащим на двух матросах. Это были Коростылёв и раненый горнист… Осмотрелся кругом. Кровь текла со лба и подбородка, это из царапины от контузии, обожгло чем-то руку и легкая боль чувствовалась в ноге. Ничего не слышу, а голова сделалась прямо как деревянная. Соображения нет, хочется понять в чем дело? Что такое случилось? Но никак не могу. Смотрю – все кровь. По левую руку, в проходе, стоит наш старший офицер г[осподин] Шведе, у него кровь течет со лба, а вот лежит старший минный офицер г[осподин] Никонов, а рядом с ним старший штурман г[осподин] Саткевич. У первого в крови вся щека, у второго рана около уха. Возле них стоит, закрывшись платком, младший штурман г[осподин] Ларионов, раненый в лоб. Здесь же стоит квартирмейстер Колесов, стоявший у машинного телеграфа. У него безобразно раздуло скулу, это от сильного удара осколком, а из щеки течет кровь. Здесь же стоят, зажавшись руками раненные: сигнальщик Куценко – в нос и [в] руку, дальномерщик Воловский, раненый в голову, а с правой стороны стоит г[осподин] Шамшин (Ф.П. Шамшев. – К.Н.), старший артиллерист, раненный в живот и левое плечо. У руля стоит